Прыжок в ничто - Страница 68

– Что за дьявольщина! – воскликнул он, лежа. – Здесь на каждом шагу сокровища! – Он поднялся, подошел к Текеру и показал огромный самородок золота.

– В нем килограмма три. Тяжело таскать, а все же захвачу с собой. – Ганс положил самородок в сумку. – Какие мы с вами богатые, доктор! Целое состояние в кармане. Блоттон! Блот-то-он!

– Нетрудно и заблудиться в таком тумане, – озабоченно сказал Текер.

– Не заблудимся. Я иду по компасу.

Стены раздвигались; наконец ущелье кончилось. Путники вышли на открытую горную поляну, полого спускавшуюся. Как далеко она простиралась, не было видно за пеленой дождя и испарений, поднимавшихся снизу.

Подул сильный, горячий ветер. Ганс оглянулся. Высоко вверху, над отвесной скалой, был виден нос ракеты. Еще выше – снежные горы, уходящие вершинами за облака, – гнездо дымящихся вулканов. Пелена дождя и тумана уходила в сторону. Внизу синела полоска моря. Лес на берегу казался почти черным.

Когда воздух стал почти прозрачным, Ганс увидел у подошвы горы большой залив, в который вдавался полуостров. На склоне горы росли высочайшие деревья, безлистные, сухие, похожие на хвощи. Коленчатые, постепенно суживающиеся к вершине стволы. У каждого колена топорщились вверх совершенно ровные сучья. Сучья на концах разветвлялись тонкими прямыми прутьями, похожими на острия громоотвода. На концах прутьев – пучки длинных игл. Путников заинтересовали плоды, висевшие возле иглистых пучков. Эти плоды, по определению Ганса, были похожи на шары-зонды, такие же круглые и примерно такого же размера. Несколько плодов лежало на земле...

– Подойдем ближе, – продолжал Ганс. – Блоттон! Блоттон! – громко крикнул он.

Произошло необычайное: несколько лежавших на земле плодов-шаров, словно испугавшись крика, поднялись выше дерева и были унесены ветром в сторону. Сорвалась и часть плодов, висевших на ветвях.

– Занятно. Летающие арбузы!

Они подошли к самому дереву. Еще несколько шаров оторвалось от ветвей и полетело по ветру.

– Эти пузыри определенно боятся нас, – заметил Текер. – Надо полагать, что это не плоды, а живые существа.

– Попробуем подстрелить один из них.

Ганс прицелился и выстрелил. «Арбуз» вдруг сморщился, проткнутый, как детский воздушный шар, и упал на почву.

Возле сморщенной оболочки извивалась тонкая, «гусиная», не очень длинная шея, оканчивающаяся круглой головой с тончайшим клювом, острым, как игла шприца. Текер вынул нож и произвел вскрытие. Внутри шара он нашел подобие сердца, пищевод, желудок, в котором были обнаружены шишки, хвоя; далее был кишечник.

– Почек, печени, селезенки не видно, – говорил Текер, роясь во внутренностях шара-зонда. – Любопытная птица, – засмеялся он. – Конечно, это птица, если она летает. Но какой странный способ передвижения по воздуху изобрела она! Очевидно, ее организм вырабатывает какой-то газ легче воздуха. Это птицы-аэронавты. Интересно, могут ли они управлять своим полетом?

Ганс вспугнул еще несколько шаров и проследил за их полетом. Птицы-шары летели по ветру. Они то поднимались почти до облаков, то опускались совсем низко. Наконец, видимо, нашли такое воздушное течение, которое начало относить их к роще гигантских «хвощей», стоявшей вдали от неизвестных двуногих посетителей.

– Несомненно, птицы-аэронавты могут регулировать высоту полета. На Венере очень много воздушных течений и шары-птицы легко находят нужное направление. Поэтому им вполне достаточно обладать одним органом управления полета по вертикали. Они, вероятно, то выпускают часть газа и снижаются, то вырабатывают его вновь при помощи какого-нибудь специального органа.

А какой газ выделяют они? Текер раскрыл складки пузыря и понюхал. Тотчас же он отчаянно закашлялся, завертелся, завыл, сделал несколько прыжков и упал как подкошенный.

Ганс поспешил к нему на помощь.

Лицо доктора было сиреневого цвета. Губы обметаны сиреневой пеной, глаза открыты, зрачки сильно расширены.

Неужели отравлен?.. Ганс вынул из докторской походной аптечки спирт и начал тереть сиреневые виски доктора. Проходили минуты, Текер лежал без движения. Только сиреневый цвет начал сменяться желтым, и Ганс не знал, лучше это или хуже. Через полчаса, когда Ганс уже терял надежду вернуть Текера к жизни, тот внезапно очнулся и вскочил на ноги. Легкая желтизна переходила в нормальный цвет лица.

– Что с вами произошло? – спросил Ганс.

Руки и ноги доктора дрожали. Он щелкал зубами и кричал:

– Надо взять себя в руки!..

Наконец ему удалось подавить приступ судорожной дрожи.

– Не спрашивайте меня! Это такая гадость.., такая гадость, которой на Земле нет названия.

Молча пошли дальше. Текер начал чихать и чихал без конца. Пришлось остановиться. При каждом чихании тело доктора спазматически искривлялось. Наконец из носа пошла кровь. И лишь после этого Текер окончательно пришел в себя.

На большой каменистой площадке росли бурые растения. Их листья, шириною в тридцать сантиметров, постепенно суживались к концу, имели длину в пятнадцать метров и шли от корня во все стороны правильной розеткой. Из середины «звезды» поднимался высокий ствол, увенчанный четырехрогими «бра». На конце каждого рога росли продолговатые темно-красные шишки. Поверхность листьев была покрыта пупырышками.

– Словно присоски на щупальцах спрута, – сказал Ганс, входя между листьев. Он прикоснулся спиною к листку. Конец листа обвил его туловище сзади и начал скручиваться вместе с захваченной добычей. Вращаясь, крича, болтая ногами и руками, Ганс докатился до центра растения. Соседние растения, затронутые руками и ногами Ганса, также свернулись в трубку. Медленно свернулись и все остальные листья. «Звезда» превратилась в клубок.